Перу: Контамана, питьевая вода

Однажды, на подходах к Контамане, проходим под вечер мимо небольшо впадающего ручья. Глядим – а рыба в нем просто из воды выскакивает. Везде, и на середине, и под берегом. О, думаем, отличное место для рыбалки. Закинули удочки – ноль. Наживку никто вообще не трогает, но вокруг рыба продолжает скакать стаями. Мелкая, средняя, крупная – разная. Близок локоть – а не укусишь, поймать ни единой рыбки мы не смогли. Сюда бы сеть, но чего нет, того нет... Собираем удочки и выходим на берег – как раз рядом рыбацкая заимка была. Только выгрузились -  под берег пришли дельфины и начали ловить того, кто ловил мелкую рыбу. Такая поднялась движуха в заливе, что в нашу, стоявшую под берегом, лодку, волны заплескивали.

Лирическое отступление. Перед началом путешествия все наши знания о реке исчерпывались информацией из книги Аркадия Фидлера «Рыбы поют в Укаяли».  Фидлер был польским писателем-натуралистом, совершил более тридцати путешествий в экзотические страны, каждое около года длинной, с целью сбора зоологических коллекций. И  практически о каждом путешествии написал книгу. Сейчас мир стал меньше, путешествия обычно занимают пару недель и удостаиваются, в лучшем случае, отчета на форуме.. ;)

Читали мы его книгу в Пукальпе, в ночь перед отплытием, и многое запомнилось буквально дословно. Например этот абзац: «На берегах реки Укаяли раскинулось несколько местечек, влачащих жалкое существование, — Рекена, Орельяна, Контамана, Масисеа. Но очень сомнительно, найдется ли на всем этом пространстве, длиной в две тысячи километров, такое же количество жителей, приобщенных к цивилизации. Для них наш пароход везет четырнадцать писем и три — буквально три! — газеты: одну в Контаману, вторую в Масисеа и третью для врача Здзислава Шимоньского, который живет в Кумарии в польской колонии, впоследствии ликвидированной. Остальные жители, по-видимому, ничего не читают и не желают ничего знать о внешнем мире.»

Все эти местечки стоят до сих пор. За прошедший почти век они разрослись, превратившись, по Амазонским меркам, в небольшие городки. В Масисеа мы ездили в гости к ученику шамана, а теперь доплыли до Контаманы. После Пукальпы это первый крупный населенный пункт на нашем пути.

Здесь к реке подходит цепь холмов, есть незатапливаемая дорога, так что Контамана служит перевалочным пунктом для всех окресных деревень, хуторов и рыбаков. Городок живет тем, что скупает у аборигенов урожай и улов, чтобы отправить его, по реке или по дороге, за пределы сельвы. Соответственно рынок выглядит очень спецефически:  десятки ангаров с надписью «Покупаем рис, какао, маниоку...» и ровна одна точка, на которой продаются бананы. Видимо,  спрос на них стремится к нулю – у каждого местного жителя есть своя плантация, разве что с проходящей лянчи пассажиры купят. Зато магазинчиков, торгующих мукой, вермишелью, кока-колой – десятки.

Освежающие газированные напитки – основной товар, покупаемый аборигенами  за деньги. Бананы, рыба, маниока, кокосы и прочие продукты питания добываются ими на месте, но, видимо, хочется чего-то химически-вкусного. В любом поселке на десяток домов есть одна-две тьендочки (чаще их называют «бодега»), торгующая освежающими напитками. На каждой лянче, идущей по реке, обязательно высится пирамида из ящиков с разноцветными бутылками. Причем исключительно поллитровыми. Тара большего объема встречается только в городах.

Пришвартовались мы в первом попавшемся месте, на въезде в город, можно сказать. Все равно ни малейшего представления о том, где в нем что расположено, у нас не было. Выхожу на берег, спрашиваю где базар  – говорят, дальше по улице, минут пять-семь идти. Первой мыслью было снова сесть в лодку, чтобы не топать в такую даль. Но переборол нарождающийся синдром, пошел пешком. Оказывается, за неделю совсем забыл как это делается – ноги норовят подвернуться на самой мелкой кочке, приходится в буквальном смысле думать над каждым шагом. Через несколько минут включился автопилот и походка выправилась, но это было любопытное ощущение. Интересно, что с нами будет к концу плавания :) На стоянках много не походишь – в джунглях пространство для каждого шага нужно сначала вырубить мачете, видимо ноги у нас атрофируются с той же скоростью, с какой тренируются руки...

Странная ситуация складывается с водой. Та, что течет в Укаяли, настолько мутная, насколько это для воды возможно. Если ее налить в бутылку – на дне выпадает изрядный слой серой грязи, и после этого вода для каши вполне годится. Чай из нее так себе, а в сыром виде  даже местные жители эту воду не пьют. Но главная проблема в другом. В полдень, как правило, ветер стихает, облака расходятся, и начинается пекло. Пить хочется постоянно, и чай тут не помогает – мы пробовали его варить на горелке прямо в лодке. Выпиваешь пол-литра, тебя мгновенно прошибает потом, вся полученная жидкость испаряется – и опять хочется пить. Спасает только питьевая вода из бутылки, которую мы стараемся добывать в прибрежных деревнях.

Варим чай в лодке

Выглядит это следующим образом. Завидев деревеньку на ближайшем берегу, стараемся высмотреть место, где можно причалить на виду у местных жителей. Если они видят, что мы приплыли на каноэ – объясняться гораздо легче. На пристани обычно сидят бездельничающие рыбаки, они в курсе, что на реке часто хочется пить. Иначе возникают проблемы…

На Укаяли у каждого есть лодка. Моторная. На веслах против течения не выгрести, и если кто-то выходил на воду без мотора – обратно он не возвращался. Сейчас таких уже нет, все уплыли в Бразилию. А местные жители однозначно стали ассоциировать лодку с мотором. Они на слух определяют, кто приплыл, груженая лодка или пустая и т.п. У нас мотора нет.

Поэтому, когда мы появляемся на центральной деревенской улице – они впадают в ступор. Логика их проста и понятна. Откуда взялись эти гринго? Приплыли? Нет, звука мотора не было. Пришли пешком? Нет, лес на десятки километров затоплен разлившейся рекой. Других вариантов нет. Центральный процессор безнадежно перегружен. Человек может только удивленно смотреть. Ресурсов на распознавание нашего ломанного испанского не осталось, коммуникация невозможна. На вопрос: «где можно набрать воды» они лишь молча качают головами…

И пьем его прямо на ходу

Еще хуже, когда мы проскакиваем центральную деревенскую пристань и чалимся на чьей-нибудь личной. У каждого дома, стоящего на берегу, есть свой спуск к реке и рядом столбик, чтобы привязывать лодку. Пользоваться такой пристанью очень удобно. Но попадаешь с нее  фактически прямо во двор. А когда на кухню к какой-нибудь сеньоре заявляется двое белых с мятыми пластиковыми бутылками и просят налить воды – это уже не просто ступор. Это ступор кататонический. Сопровождающийся, как ему и положено по определению, повторением услышанных и увиденных жестов.  Добиться хоть какого-то полезного отклика от человека в таком состоянии невозможно… Их можно понять – если бы у меня дома из чулана появился негр и начал просить, скажем, сала – я бы тоже впал в ступор ;)

Но даже в идеальном случае, когда мы торжественно, с поднятым флагом, на виду у всей деревни пришвартовались к центральной пристани, проблемы остаются. Нормальный белый турист не пьет ничего, кроме покупной воды из запечатанной бутылки. Это абсолютно непреложное правило, столь же неизменное, как путь луны по небосклону. Поэтому когда мы спрашивали «где у вас можно набрать воды?» нас торжественно отправляли в магазин. В каждой деревне есть один предприимчивый человек, который открыл у себя под навесом торговую точку, где продает сигареты и газировку. Мы говорим что нет, не надо магазин, нам просто набрать воды – но тут в действие вступает языковый барьер… И последняя преграда - природный источник питьевой воды есть далеко не в каждой деревне. Иногда нас отлично понимали, но просто ничем не могли помочь.

 Случалось, что в большом поселке, домов на пятьдесят, нас вели к протекающему за ним ручью и говорили набирать из него. В ручье вода на порядок чище и вкуснее речной, и мы таки набираем ее для готовки пищи, но сырой пить не рисковали. А случалось что в маленьком хуторке, в котором всего десяток крытых пальмой избушек, перед каждой торчит из земли кран с прозрачной водой. В половине деревень добыть воды не удавалось вообще.

В тех же, где водой нас снабжали, она бывает самого разного происхождения. От растаявшего льда, который используется для охлаждения рыбы, дождевая, родниковая, колодезная (сам видел, как ее достают ведром из-под земли, но вода получается теплая и со странным привкусом), из водопровода (который, как правило, работает только ночью и в каждом доме стоят наполненные ведра с дневным запасом), и непонятного происхождения. Последняя, в силу нашего незнания испанского, попадалась чаще всего ;)

Вырубка леса на берегу реки. Мы очень любили такие места - не нужно расчищать место для выхода на берег и кругом валяются отличные сухие дрова